В последние годы я регулярно знакомлю своего младшего сына Егора с наиболее интересными произведениями отечественного кинематографа. Несмотря на свой юный возраст, он успел довольно-таки неплохо изучить зарубежный и прежде всего американский кинематограф. Более того, на некоторые фильмы он написал рецензии и снял ряд видео-обзоров, выложив их на Ютубе. Однако с отечественным (советским и постсоветским) кино он еще недостаточно хорошо знаком. А ведь профессиональному кинематографисту, которым он решил стать, все это необходимо знать. Профессионал должен уметь разбираться в творчестве тех или иных постановщиков и исполнителей, знать их имена и отличать их приемы и методы изображения. Чтобы восполнить некоторые пробелы Егора мы смотрим наиболее известные фильмы, которые вошли в историю отечественного кинематографа. Во всем мiре он называется руским или российским. Я бы поспорил с этим поверхностным утверждением, поскольку к рускому кино можно отнести лишь малую часть отечественных фильмов, снятых либо по сказкам, мифам и литературным произведениям мiровых классиков («Морозко», «Садко», «Волшебная лампа Алладина», «Гамлет», «Король Лир», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Война и мир», «Братья Карамазовы» и др.); либо по сценариям или книгам с антисоветским подтекстом («Чекист», «Людоед», «Покаяние», «Холодное лето 1953», «Жила-была одна баба», «Собачье сердце», «Приключение солдата Ивана Чонкина», «Фонтан», «Левиафан», «Однажды в Ростове» и др.). И это вполне объяснимо с духовной точки зрения, поскольку руские (христианские) ценности и советские (богоборческие) принципы несовместимы и глубоко враждебны друг другу. Итак, для полноты восприятия буду называть все фильмы, снятые на руском языке как в СССР, так и в РФ просто «отечественными», подразумевая под отечеством для одних родную для других чужую столетнюю страну большевизма и необольшевизма, в которой мы все родились и выросли, лишь добавляя к этому определению фильмов термины «советские», «постсоветские» или «антисоветские».

Одни отечественные фильмы Егору нравятся, другие не очень, третьи откровенно совковые пропагандистские вызывают у него негативную реакцию и аллергию, но всякий раз он с интересом и очень внимательно от начала и до конца просматривает все художественные, телевизионные и анимационные фильмы, которые я ему рекомендую.

Недавно я посоветовал ему посмотреть почти забытый советский сериал «Тени исчезают в полдень», где впервые, да пожалуй, вообще один единственный раз в советском кино показали наших единоверных катакомбных истинно-православных христиан, много лет проживших в подполье и боровшихся с безбожной властью. Я не припомню других фильмов про антисоветское подполье церкви. Иногда встречались намеки, например, в телефильме «Рожденная революцией» (1974-1977), где в одной из серий деревенский священник открыто с амвона обличает сатанинскую власть большевиков, призывает к борьбе и при этом тайно руководит группой зеленых повстанцев. Но эта история относится к раннему периоду большевицкой диктатуры, а «тени» показаны не только в годы гражданской войны, но и во время коллективизации, и во время войны, и даже в послевоенный период позднего сталинизма.

Я конечно знал, что фильм «Тени исчезают в полдень» (1971-1973) – это ложь советского агитпропа и карикатура на катакомбников, но все равно решил показать его сыну и самому пересмотреть знакомый с детства сериал, поскольку сделан он хоть и топорно-фальшиво в идеологическом смысле, но настолько талантливо и эффектно с профессиональной точки зрения, что становится понятной реакция доверчивых советских зрителей, которые все показанное на экране принимали за чистую монету.

Давайте же разберем этот фильм с точки зрения нынешнего постсоветского и антисоветского зрителя, которому открыты или приоткрыты некоторые страницы реальной истории. А открыты они благодаря гласности в СМИ, искусству и литературе 90-х, благодаря открытым в эти годы произведениям С. Мельгунова, Н. Жевахова, П. Краснова, И. Ильина, А. Солженицына, О. Волкова, И. Бунина, И. Шмелева, В. Максимова, В. Солоухина, В. Шаламова, И. Солоневича, Э. Кузнецова, В. Войновича, Н. Киселева-Громова, В. Робсмана и многих др. авторов. И конечно благодаря отечественному постсоветскому и антисоветскому кинематографу, который действительно открыл зрителям глаза и помог узнать запретную ужасную правду.

Ложь в этом фильме начинается с популярной песни про озера, ромашки в полях и про то, как Иванами да Марьями гордилась вся страна, которая носила мерзкую кличку-аббревиатуру СССР, хотя все эмигранты называли ее Совдепией или Большевизией. Как ни странно автор этой песни И. Шаферан почему-то упорно называл ее Россией/Россиею. Хотя проклятьем заклейменные большевики по их же утверждению «весь мiр насилия разрушили до основания, а затем свой новый мiр построили» и назвали его Советским Союзом. Причем же тут Россия, которую они завоевали, похоронили и прокляли?! Кстати, многие другие советские поэты-песенники тоже любили писать о некой несуществующей России, Руси, руском народе и руском поле (И. Гофф к/ф «Новые приключения неуловимых»). Наиболее известный из них придворный стихоплет С. Михалков, который написал советский и постсоветский гимны, где фигурируют какая-то «Великая Русь» и какая-то «Россия – священная наша держава». Быть может уже тогда вначале 70-х, в годы брежневского застоя, а может быть еще раньше, во времена сталинской диктатуры, сверху поступил приказ внедрять и широко использовать названия «Русь», «Россия», «руский народ» и т.д., предполагая рано или поздно переформатировать старую Большевизию на новый лад. Видимо советские деятели культуры знали, что этой стране вскоре предстоит преобразиться и вылезти как черту из табакерки в ином облачении, с «руским мiром», с трехцветным флагом, с двуглавым орлом и крестами на золотых куполах, что и произошло после горбачевской перестройки в конце 90-х – вначале 00-х. Но если сегодня в этом монстре под названием Российская Федерация далеко не все способны разглядеть трупные пятна большевизма, то в прежнем Советском Союзе ничего другого и не требовалось разглядывать. Там все было просто и предельно понятно. С одной стороны положительные персонажи, честные, высоконравственные, неунывающие красные херои и труженики социалистического труда, беззаветно преданные партии и идеям коммунизма, всем стадом строящие некое «светлое будущее». С другой стороны отрицательные персонажи, озлобленные, хитрые, подлые, безпощадные враги народа, мечтающие вернуть старый строй, «весь мiр насилия и эксплуатации». Сейчас подобная примитивно-тупая одномерность в черно-белом варианте без всяких полутонов, когда-то вызывавшая сопли и слезы умиления и «праведный гнев» у многих советских зрителей, кажется смешной и нелепой после всего, что мы успели узнать за годы гласности и перестройки. Но в те годы «пипол хавал» эту откровенную чушь, поскольку снята она действительно хорошо, по-коммунистически качественно. Кстати, за несколько лет до выхода «теней» зрители уже не раз видели разных врагов советского государства (белых, зеленых, буржуев, попов, капиталистов и т.д.), причем не всегда в черном свете. Это тоже были кино-агитки, но в них и врагам порой были присущи некие человеческие черты. Достаточно вспомнить такие фильмы, как «Сорок первый» (1956), «Неуловимые мстители» (1966), «Служили два товарища» (1968), «Новые приключения неуловимых» (1968), «Ошибка резидента» (1968), «Адъютант его превосходительства» (1969), «Бег» (1970), «Белое солнце пустыни» (1970) и др.

Те же авторы «теней» режиссеры В. Усков и В. Краснопольский после этого сняли еще один очень похожий сериал про сибирскую глубинку с сюжетом тоже растянутым на многие годы, и тоже по роману А. Иванова под названием «Вечный зов» (1973-1983). В отличие от первого сериала там уже не было таких откровенно примитивных «героев» и таких откровенно карикатурных «злодеев». Как люди, так и сама эпоха советчины были показаны уже не так прямолинейно. Но не было там и катакомбников, которые даже в карикатурном виде вызывают живой интерес. Вот почему именно этот сериал и привлек мое внимание.

Сюжет фильма разворачивается в дореволюционной деревне, где-то в глуши либо на Урале, либо в Сибири. Перед зрителями сразу же предстают отрицательные персонажи – это «кулаки-самодуры» братья Меньшиковы и два др. зажиточных крестьянина мельник Анисим и бабник Фрол, которые только и делают, что бухают, веселятся и издеваются над бедняками, которых они «нещадно эксплуатируют». В реальности все было наоборот, домовитые хозяева работали не покладая рук, чтобы их хозяйство процветало, а голодранцы все пропивали и потому нанимались в батраки к зажиточным крестьянам. Затем мы видим пьяную пирушку руских купцов и заводчиков в каком-то городском ресторане, где рекой льется шампанское, звучат непристойные песни под гитару и полуголые девки танцуют канкан, развлекая этих «зажравшихся богатеев». Одному из них самому богатому золотопромышленнику Клычкову вдруг взбрело в голову принудить всех присутствующих, которые у него почти все должники, целовать ножку своей дочери Серафимы, неожиданно ставшей по его воле обладательницей всех золотых приисков. На фоне этих отрицательных киноперсонажей остальные выглядят какими-то бедными несчастными убогими крепостными людишками времен Екатерины. И это все, кого мы встречаем в фильме – крестьянство и купечество, будто и не было в Российской империи других социальных слоев ни дворянства, ни священства, ни воинства, ни мещанства, ни чиновничества, ни интеллигенции. Нет в этом фильме даже пролетариев, солдат и революционеров, разрушивших Россию и построивших на ее месте Большевизию. Впрочем, они мелькнули в первые дни революции, но как-то быстро слиняли. Авторы наверно забыли, что в СССР была партийная элита, строго контролировавшая все процессы общества, начиная с производства и сельского хозяйства, заканчивая всеми, в том числе и личностными взаимоотношениями. В этом фильме крестьяне как будто живут на другой планете, где нет карательных органов, которые сажали всех подряд, повсюду выискивая врагов народа. И вообще складывается впечатление, что они, позабыв свои вековые православные традиции, живут сами по себе без чьей-либо опеки и указки, отвернувшись от Бога, решив покончить с богачами и установить уравниловку, т.е. построить коммунизм. И это все они делают под началом одной бабы, бывшей батрачки Марьи. Которая, проявляя «революционную сознательность», т.е. наслушавшись в городе смутьянов, сначала создает красную банду из местных мужиков для борьбы с белой армией Колчака, а потом организовывает в своей деревне коммуну-артель под названием «Рассвет» для строительства «светлого будущего».

Ненадолго (один единственный раз) в деревне появляются чекисты во главе продотряда, специально прибывшие из города, чтобы раскулачить зажиточных крестьян Меньшиковых, и коммунарка Маня в лаптях активно помогает им искать спрятанный «злодеями» хлеб. Более-менее правдивым эпизодом выглядит месть братьев Меньшиковых, которые придумали план, как выманить из дома и прикончить бесноватую коммунарку. Они по-библейски забивают ее камнями, при этом оставив невредимой ее малолетнюю дочь. Вместо Марьи вожаком деревенского стада становится бывший батрак Захар Большаков (почти Большевиков), который до конца фильма остается безсменным председателем колхоза. Собственно говоря, на этом вся многолетняя история этой деревни могла бы и закончиться. Мы уже увидели, как счастливые колхозники пашут, сеют, косят, рубят, пилят, копают, а в перерывах заседают, празднуют красные дни календаря, пьют, поют, танцуют, веселятся, влюбляются, женятся, рожают и при этом почти никто из них не умирает, хотя продолжительность жизни в 20-е - 40-е годы в СССР согласно демографическим данным составляла не более 45 лет (см. Википедия. Ожидаемая продолжительность жизни).
В общем, живут советские мужики и бабы как в раю. И кто только придумал крестьянские восстания?! Что вы, никакого недовольства у них не было и быть не могло. И последний кусок хлеба у них не отнимали, и с голода у них дети не пухли, и до людоедства дело не доходило. И про продразверстку и продналоги им ничего не известно, и палочки-трудодни вместо зарплаты они просто мечтали получать, живя прямо как при коммунизме. И про принудительное обобществление скотины и птицы они слыхом не слыхивали. И никакого колхозного рабства, никакого безправия и лишения паспортов, без которых крестьянам нельзя было выехать за пределы колхоза, у них отродясь не было. И геноцида не было, и экспериментов над ними никто не проводил, и никаких репрессий, никаких концлагерей и колючей проволоки, никаких ссылок в тайгу на вечное поселение, никаких товарных вагонов в лютые морозы, никакого страха и безысходности у них никогда не было. И про указ о «трех колосках», являющихся госсобственностью, за которые расстреливали даже детей, никто из них ничего не знает. Да и кому следить-то за воровством, если в этой деревне даже участкового милиционера отродясь не бывало. У них там даже бывшие кулаки Анисим и Фрол не в лагерях загнулись, а перевоспитались и стали колхозниками и ударниками социалистического труда. Да что там мелочиться колхозники этой деревни и самого сталинизма видимо не пережили, поскольку на протяжении всего фильма зритель ни разу не услышал имени и не увидел портретов «великого вождя народов», лишь портреты дедушки Ленина и дедушки Калинина украшают правление колхоза и помещение клуба. Колхозники в «Зеленом доле» вообще какие-то особенные, будто специально выращенные в инкубаторе для демонстрации на ВДНХ. Они даже во время войны умудрились остаться целыми и невредимыми, тогда как вся страна была переполнена инвалидами войны. А здесь почти все мужики вернулись с фронта живыми и здоровыми в родной колхоз, и не найти в деревне ни одного безногого, безрукого, слепого, хромого, обгоревшего, и вообще они все долгожители. Иначе говоря, в этом отдельно взятом образцово-показательном санатории, где носят ватники и сапоги вместо пижам и тапочек, могла бы существовать полная идиллия, но этому советскому счастью всячески мешали хорошо замаскировавшиеся «враги народа», «злодейские злодеи из бывших эксплуататоров». Кто же они?

Помимо раскулаченных братьев Меньшиковых Фильки и Демида главными «злодейскими злодеями» являются уже упомянутая дочь золотопромышленника Серафима Клычкова, Константин Жуков сын богатого купца, торговавшего хлебом, да бывший мелкий лавочник Тарас. То есть нам представлены только четыре типа «буржуев» – промышленники, купцы, кулаки и лавочники, которых лишили частной собственности и поэтому они стали лютыми врагами совдепа. Они не смирились с победой антихристовой власти и поэтому все время боролись с большевизмом, сначала с оружием в руках в отряде зеленых партизан в 20-е годы, потом в подполье, пытаясь сколотить группу сопротивления в 30-е годы, затем вновь с оружием в рядах коллаборационистов в 40-е годы. Костю, Тараса и Фильку после разгрома партизанского отряда судьба сводит с Серафимой, которая прячет их в каком-то скиту на болотах, где мы впервые встречаем катакомбников, прячущихся в лесах от богоборцев, как прятались когда-то старообрядцы от никониан. Кстати, вначале зрителю может показаться, что это и есть старообрядческий скит, где живут монахини, но увидев среди икон образ преп. Серафима Саровского, сразу становится понятным, что перед нами одна из подпольных общин ИПХ. Сестра Серафима представлена здесь в образе глубоко верующей женщины, но она не инокиня, поскольку живет в мiру, хотя и держится строгих монастырских правил. Здесь все вместе они живут много лет, не только молятся и ждут часа освобождения родины от безбожников, но и заботятся о продолжении рода. Когда-то Костя отказался целовать ножку Серафимы, в которую был влюблен, и вот теперь старые чувства вернулись и он женится на ней, а вскоре у них появляется сын Федька. Однако вначале 30-х они приходят к выводу, что пора выбираться в большой мiр, чтобы там продолжить борьбу. Демид Меньшиков, который после смерти брата пришел к ним в скит, став первым помощником и соратником, советует им поселиться в «Зеленом доле», где остались его родственники и бывшие кулаки с подкулачниками, которых можно-де привлечь к сопротивлению. Туда и направились супруги Жуковы Серафима и Константин с сыном, но уже под другими именами и фамилией, став Пистимеей Макаровной и Устином Акимовичем Морозовыми. А вместе с ними и Тарас, тоже поменявший имя и фамилия, но без Демида, которому возвращаться в родную деревню нельзя. Чтобы показать кровожадность контрреволюционеров, авторы фильма придумали откровенно лживую, высосанную из пальца историю про то, как по дороге Демид, Константин, Серафима и Тарас ночью подло тайком убивают трех ни в чем неповинных спящих крестьян-переселенцев, двух мужиков и бабу, якобы ищущих места для новой счастливой жизни при коммунистах, причем убивают только для того, чтобы завладеть их документами. Во-первых, никто добровольно в 30-е годы не переселялся. Всем известно, что крестьян выселяли насильно, загружая целые семьи в вагоны без всякого скарба и еды, в той одежде, в которой забирали из домов во время раскулачивания. И потом отправляли эшелонами под конвоем на север и восток в тайгу, куда добиралось меньше половины, остальные умирали по дороге от холода и голода. Во-вторых, никакой тотальной паспортизации тогда еще и в помине не было. Можно было не только в любой глухомани, но и в городе назваться любым именем и прожить под ним всю жизнь. Даже беглые зеки из лагерей могли без особого труда всплыть где угодно под чужим именем, и для этого не требовалось убивать или красть. Мой отец Иосиф Горшков, например, именно после побега поменял документы и стал Константином Дёминым.

Но на этом ложь про врагов советской власти не заканчивается. На протяжении всего фильма «Морозовы» пытаются сколотить некую тайную группу антисоветского сопротивления из бывших кулаков, подкулачников и всяких неблагонадежных колхозников, но у них ничего не получается, так как идеи коммунистического счастливого будущего оказываются сильнее их «контрреволюционной злобы». Даже кулацкая дочь Фильки Меньшикова Натаха не хочет встать на их сторону, хотя она немного и пострадала из-за своего «классово-чуждого происхождения», дочь коммунарки Марьи взяли, а Натаху не взяли учиться в техникум, но она все равно вполне довольна советской властью, благодарна колхозу и лично его председателю Захару Большакову. Он-то и становится главным объектом вражды, именно против него в первую очередь скрытые враги строят какие-то примитивные козни, вредят ему своими комариными укусами, подстраивая бегство его невесты прямо со свадьбы. На какое-то иное более серьезное вредительство они явно не способны. Хотя у них есть самое главное и самое опасное оружие – православная вера, оружие, которому авторы фильма лишь вскользь уделяют внимание. А между тем только истинную веру можно было противопоставить безбожию совков. «Морозовы» хоть и ведут скрытный подпольный образ жизни, но при этом не скрывают свои религиозные убеждения, более того «Пистимея» не боится обличать Большакова как христопродавца. Она демонстративно отказывается работать, потому что большевики превратили деревенскую церковь в амбар. Эта церквушка то и дело маячит на экране, однако мы не видим ни священника, ни прихожан, даже бабушек, родившихся и воспитанных до революции в строгих православных традициях. Это еще одна ложь советского агитпропа. Даже в годы пятилеток безбожия, когда повсеместно закрывались и разрушались храмы, когда комсомольцы сбрасывали колокола и жгли иконы, а чекисты искореняли священство, сажая одних и расстреливая других, наибольшая часть крестьян продолжала верить в Бога, оставаясь по-прежнему рускими православными людьми. Но в этом фильме создается впечатление, что все местные жители от мала до велика вдруг в одночасье стали коммунистами-атеистами, верящими только в Ленина. В дальнейшем церкви уже не видно, скорее всего, ее успели сломать. Зато через некоторое время (уже после войны в конце 40-х) в деревне появляется некая «молебная изба», куда приходят помолиться немолодые женщины в черных платках. Сразу и не поймешь, что именно представляет собой религиозная община во главе с «Морозовой». На первый взгляд это одна из протестантских сект, но увидев православный крест на Библии и крестные знамения, которыми осеняют себя верующие, мы понимаем, что это православные христиане, только без священника. О существовании этой «секты» ИПХ, кстати говоря, знают местные коммунисты. Более того, между Большаковым и «Морозовой» как главы «секты» есть негласная договоренность, согласно которой она не привлекает молодежь, а он закрывает глаза на существование общины. Но и здесь много клюквы. После войны официально могла существовать только сергианская РПЦ МП, которую в 1943-м создал Сталин из ссученных архиереев и бородатых чекистов. Остальные незарегистрированные группы и христианские общины повсеместно преследовались, причем не только катакомбники, но и сектанты разных номинаций, которых тайно или явно убивали и десятилетиями гноили за колючей проволокой. Никто бы не позволил «Морозовой» открыто на виду у всей деревни собирать народ, чтобы помолиться и почитать Свящ. Писание, ибо подобные действия тогда расценивались, не иначе как антисоветская агитация и пропаганда. На самом деле все катакомбники хранили в глубокой тайне места своих собраний и богослужений, соблюдая строгую конспирацию в условиях советчины, скрывая от чужих глаз своих священников и связных, через которых они сохраняли прочные связи с единоверными ИПХ, но даже такие меры предосторожности не спасали их от тюрем и лагерей.

Разумеется, известие о начале советско-германской войны катакомбники встретили с радостью и надеждой на избавление. «Вот мы и дождались!» - говорит Серафима своему мужу, услышав сообщение Левитана о вторжении германских войск на территорию Большевизии. - «Дождались, а ты не верил». Это самая правдивая сцена во всем фильме. Затем одни идут защищать свою родину Большевизию, другие освобождать свою родину Россию. Довольно правдоподобной, если опустить некоторые нюансы, выглядит и последующая сцена, когда мы видим Демида Меньшикова в форме, похожей на форму вермахта, и Константина Жукова в немецком тылу, куда попадает плененный партизан-красноармеец Федька Морозов, больше напоминающий нам Павлика Морозова, предавшего своего отца-кулака. Судьбы этих Морозовых очень похожи. Федька хоть и родился в скиту ИПХ, хоть и рос в православной семье, хоть и пытались его родители оградить от влияния безбожных совков, но он, по выражению отца, «как-то сумел вывернуться», став стопроцентным большевиком, ненавидящим веру и идеалы своих предков. Про них он ничего не знал, но истово ненавидел, как врагов своей любимой родины Большевизии. Не удивительно, что отец подобно Тарасу Бульбе убивает своего сына-изменника, хотя эту весьма трагическую сцену, достойную пера Гоголя, Толстого или Достоевского авторы фильма превратили в фарс с элементами истерики, чтобы показать советскому зрителю всю гниль и мерзость, на которую способны контрреволюционеры. А чтобы эта антисоветская мерзость была еще более мерзопакостная, показали как один «паук в банке» Костя Жуков (он же Устин Морозов, он же староста Фомичев) убивает другого «паука в банке» Демида Меньшикова, который не собирается складывать оружие и своего старого соратника тоже хочет видеть в строю. Однако соратник сдулся и хочет вернуться в свой колхоз по фальшивым документам, будто демобилизованный по болезни из РККА. Опять лажа, высосанная из пальца.

Конец истории с катакомбниками печален и вполне предсказуем. Через несколько лет после войны в «Зеленом доле» появляется некий смершевец, бывший командир партизанского отряда, который без всяких на то доказательств пытается разоблачить «Морозова», подозревая в нем того самого старосту «Фомичева», «предателя родины» и «фашистского прихвостня», застрелившего Федьку. «Устин» тщетно пытается избавиться от этого чекиста, как от назойливой мухи, но почему-то оставляет его живым. Этот срыв приводит его к умопомешательству и самоубийству, он стреляется из нагана, который много лет прятал в подполе и при этом не использовал его по назначению с 20-х годов. А «Пистимея» вместе с «Ильей», который все эти годы жил рядом с «Морозовыми», прикидываясь деревенским дурачком-забулдыгой, поджигают дом и подаются в бега. Суровая судьба этих сильных волевых людей, так и не смирившихся с антихристовой властью, остается за кадром. Быть может благодаря им или таким, как они катакомбные ИПХ не только сохранились, но и дали новую поросль в конце ХХ века. Именно так и никак иначе я воспринимаю этот фильм советского агитпропа, переворачивая все содержание вместе с персонажами на 180 градусов, ибо все измазанное в черный цвет на самом деле белое пред Богом, и наоборот, все показанное белым и пушистым – адская тьма. «Нужно уметь правильно смотреть и правильно понимать кино, - сказал Егор после окончания просмотра. «Сказка – ложь, да в ней намек, добру молодцу урок!» - добавил я.